Рассказ

В бывшей Ленинской Комнате, которую теперь называли Комнатой Отдыха, собрались старослужащие. С собой приволокли Азера – солдата, привезённого в эскадрилью всего две недели назад.

Старослужащие уселись на столы, а ноги в блестящих, офицерских сапогах поставили на стулья. Сутулый Азер остановился в центре комнаты, озираясь, и улыбаясь одними губами. Он переводил взгляд от одного лица к другому. Зубы у него были белые и острые, как у животного.

— Ты дедушку ударил, — сказал Мальцев. – Это неправильно.

— Он посылку взял.

— Кто взял? Ты за базар отвечаешь? – Полуянов нагло задрал подбородок вверх и часто заморгал.

— Он мине сказаль, виебу, а я ему сказаль, я сам тэбя виебу. – Азер словно не замечал Полуянова. Говорил о нём в третьем лице.

Старослужащие покачали головами. Такой наглости от чмошного духа они не ожидали. Главное, никакого раскаяния.

— Ты смотри, чего он сука делает? – Не выдержал рядовой Ещенко — Ему пиздянок надо…

— Подожди, — остановил Ещенко Мальцев. Затем он заговорил с Азером по-доброму, как отец с сыном:

— Ты пойми, здесь правила, как везде. Офицеры нас ебут. Мы ебём молодых. Понимаешь?

— Я всех виебу. – глухо сказал Азер. Белые зубы его блестели, чёрные, сросшиеся брови совсем закрыли глаза.

— Не понимает человек, – москвич Нелин покачал головой.

Мальцев тяжело вздохнул.

— Давай, – сказал он Ещенко.

Тот шагнул к обшитой деревянными панелями стене и щёлкнул выключателем. Стало темно. После короткой паузы в темноте послышались звуки ударов, возня, рычание Азера. Судя по всему, упал стул. Затем Мальцев сказал:

— Хватит.

Свет зажгли. Все сидели на прежних местах. И Азер стоял на своём прежнем месте. Только лицо его было разбито, а по гимнастёрке тянулся пыльный след. Во время экзекуции он упал на пол.

Мальцев снова вздохнул, и как ни в чем не бывало продолжал:

— Ты не обижайся. Это не то, что мы тебе плохого хотим. Это мы тебе хорошего хотим. Просто, ты дедушек уважать должен. Понял?

Азер не ответил, только задышал громче.

— Ты думаешь, нас не мудохали, когда мы духами были? – включился Ещенко.

— Я знаю, кто мине биль, — сказал тихо, почти прошипел Азер. – Всех зарежу.

— Зарежет он! – громко засмеялся Нелин.

Надо заметить, смеялся он один.

Ночью в эскадрильи раздался жуткий крик. Орал старослужащий Полуянов. Повыскакивали из кроватей. Принялись выяснять, что случилось.

Оказалось, Азер попытался спящего Полуянова задушить. Мстителя оторвали от жертвы, отвели в Комнату Отдыха, и там побили уже без речей и отключения света.

Но упрямый Азер на этом не успокоился. Он продолжал терроризировать старослужащих. Одного он ударил лопатой для снега по спине, другого и вправду попытался зарезать. Ножик у тщедушного Азера отобрали, а самого его снова подвергли жестокой экзекуции. Прямо на месте, никуда не прячась. Но ничего этим не добились. Было видно, что Азер всё равно затевает что-то недоброе. Взгляд у него был нехороший.

Дошло до того, что в курилке старослужащие, да и другие солдаты тоже отходили от Азера, собираясь в группу в стороне.

В одну из ночей Азер пробрался в спортзал, взял там гриф от маленькой штанги, вернулся в эскадрилью и попытался ударить грифом, похожим на толстый лом, спящего на нижней кровати москвича Нелина.

— Это ни в какие ворота не лезет! – сказал Нелин в курилке на следующее утро. И ещё добавил. – Урод.

Мальцев промолчал. Только посмотрел в сторону. То ли на стенку, то ли в окно. Словно, он ни при чём.

— Чего мы, ничего ему за это не сделаем?! – спросил Ещенко, глядя Мальцеву в глаза.

— Я не знаю, чего с ним делать, – сказал Мальцев, и покачал головой. Он действительно не знал.

Шестилетний Паша Гольдман серьёзный мальчик с румяными щеками положил на пол игрушечного солдата изображавшего Азера и сказал:

— Мне эта игра не нравится.

Дядя Паши по имени Игорёк неделю назад демобилизовавшийся и до сих пор не протрезвевший согласиться с этим не мог. Тем более, он увлёкся. Он играл за несколько персонажей сразу.

— Я тебе точно говорю, именно такая игра в солдатики самая правильная.

— Мне она всё равно не нравится.

Игорёк посмотрел на ребёнка свысока:

— Почему это?

— Мне всех жалко.

— Ладно тебе. Ты же мужик. Давай доиграем.

— Не хочу, – насупился Паша. – Я хочу в машинки…

Паша повернулся и быстро пошёл в свою комнату, словно боясь, что его остановят.

Игорёк остался сидеть на полу в спальне, среди разбросанных игрушек. Казарму у них изображала коробка из-под пиццы, а трансформер с двумя большими мечами был старшим сержантом Мальцевым.

Может, со мной действительно что-то не так, думал Игорёк. Я, наверное, и, правда, не в себе из армейки пришёл. Люди от меня шарахаются как от прокажённого. Верейская, вон, не захотела со мной даже в кино пойти. Две минуты разговора, и она ушла от него, хлопнув дверью. Что он ей такого сказал? Просто пошутил. Сказал, что у неё красивые бакенбарды. У неё действительно волосы по бокам довольно странно растут.

В какую компанию не попадает, всегда одно и тоже. На дне рождении у своего одноклассника попытался для смеха научить гостей наматывать портянки. В качестве портянки использовал салфетку со стола. Мама одноклассника молча встала и ушла на кухню. Гости быстро разошлись. Остались они с одноклассником вдвоём. Тот напился до соплей, плакал и бесконечно повторял слово, которое он услышал от Игорька:

— Комэска, комэска, комеска…*

Сначала Игорёк жутко злился. А после понял, дело в нём самом. Одичал. Потерял связь с гражданской реальностью. Надо было заново учиться находить контакт с людьми.

Игорёк тяжело вздохнул, поднялся и направился в комнату племянника. Если удастся уговорить маленького Пашу принять его в игру – это будет победа. Маленькая, но победа.

* — Командир эскадрильи.