Читатель (поэма)

Печать, зачем моя печаль?

Жил Читатель —
Большой мечтатель.
Он много читал
И много мечтал.

Читатель держал дома
Три миллиона три тома.

И думал, что книги ему
Помогут прожить одному,

Но быстро читались они,
И плохо кончались они.

И пуще холодной постели
Читателю осточертели.

2

Жил Читатель —
Большой мечтатель.
И справиться с жизнью всегда
Ему помогала еда.

Читатель тоску о былом
Лечил за накрытым столом.

И, острую пищу любя,
Он кушал усердно себя.

3

Был Читатель
Плохой писатель.

Когда он творил,
Он много курил.

На просто великий сюжет
Он тратил до ста сигарет.

На тонкую шутку —
Одну самокрутку.

На самый последний типажик
Он тратил тринадцать затяжек.

Он судьбы героев вершил
И плохо окурки тушил.

Имел, между прочим, привычку —
Смотреть на зажженную спичку.

При этом имел пять видений:

— Что он не Читатель, а гений.

— Что все остальные — дерьмо.

— Что все утрясется само.

— Что смерть — это сложная штука,

— Что Анна Каренина — сука.

4

Был Читатель —
Большой мечтатель.
Когда он любил,
Он страшно грубил.

Любил Анжелику за взгляд,
А бросил за маленький зад.

Актрису любил за талант,
А бросил за розовый бант.

Любил Галину,
А бросил Ирину.

Любил Ирину,
А бросил Галину.

Вот так.

5

В памятнике древнерусской литературы
Он хранил тысячные купюры.

В сонетах Петрарки —
Немецкие марки.

В романе Лёвки —
Сторублевки.

А в книге «Сергей Михалков»
Был список всех должников.

И если Читатель желал
Мороженое
Или девицу,

Он сразу же открывал
Заложенную
Страницу.

6

В тот день на экране окна
Над кем-то смеялась весна.

Присев на расшатанный стул
Читатель случайно уснул.

В начале была темнота,
А в ней голосов суета,

И вдруг появилась Она —
Великая, словно война,

Прекрасная, словно луна,
Бесстрастная, словно стена,

С вопросом в глазах,
С томами в руках:

В одной был Толстой
В обложке простой,

В другой —
Детектив (в дорогой).

Была на Ней белая блуза
С короткою надписью: «МУЗА».

Пред Нею трезва и нема
Стояла читателей тьма.

Но все разрыдались едва
Она показала им Льва.

При виде книги второй,
Издали неслыханный вой.

Внезапно само Божество
Находит глазами его.

И взглядом ему говорит,
Что кто-то не вовремя спит.

Опять, от большого ума,
Завыла читателей тьма.

И стала кидать в него справками,
Визжащими черными шавками,
Бананами, драными брюками
И прочими гадкими штуками.

Читатель во сне задрожал,
И пальцы нечаянно разжал.

Из пальцев на старый журнал
Горящий окурок упал.

Сначала опрятный кружок
Окурок в журнале прожег,

Затем почернели страницы
«Столицы».

Затем заплясал огонек
На месте картинок и строк

И мало-помалу
Не стало
Журнала.

А пламя резко —
На занавеску

И вверх побежало.

Секунда — огонь втихомолку
Облизывал книжную полку…

7

Читатель проснулся разом,
Овеян угарным газом,

Окутан тяжелым дымом,
Но целым и невредимым.

Глядит —
А квартира горит.

И вокруг него высоки
Пляшут пламени языки.

Читатель вскочил, заметался,
Сопя и дрожа.
Читатель махнуть уж собрался
С десятого этажа.

Внезапно веселым огнем
Халат загорелся на нем.

И он попытался руками
Прихлопнуть настырное пламя.

Но вдруг обнаружил,
Что в центре пожара
Сражается, вовсе
Не чувствуя, жара,

Что пальцы его,
От волнения, что ли,
К огню прикасаясь,
Не чувствуют боли.

— Я все еще сплю! Новый сон
Мне видится, — понял вдруг он. —

А я испугался, что мне
Придется погибнуть в огне…

Забавные все-таки сны
Бывают в начале весны.

Теперь вот квартира горит,
О чем этот сон говорит?

Читатель вокруг огляделся,
Нашел, что слегка душновато,
Затем ненароком разделся,
Стряхнув с себя пепел халата,

И в пламени страшно большом
Пошел погулять голышом.

8

Мебель двадцатого века —
Радостный труд дровосека,

Подшивки «Плейбоя»,
Паркет и обои,

Ковер и гитара на нем
Пылали огнем.

И тут же на полках из липы
Книги горели,
Кипа за кипой.

Увидев, как тают тома,
Читатель как будто с ума
Сошел, и как тот африканец,
Пустился в немыслимый танец.

Он трясся, подпрыгивал, разом
Вращал и зрачками и тазом,

Брыкался, как горный марал
И радостно что-то орал.

Срывался на тоненький визг,
Кружил в туче огненных брызг.

Внезапно он замер на месте,
Схватившись рукою за крестик.

Сквозь вихри живого огня,
Молчание дружно храня,

К нему, заводными шагами,
Двенадцать чудовищ шагали.

Двенадцать чудовищ шагали
С прямыми стальными рогами.

У каждого чудища вместо
Лица было плоское место

И с тела свисали слои
Серебряной чешуи.

Предчувствуя смертную битву,
Герой попытался молитву
Припомнить с конца иль с начала,
Но вспомнил начало «Анчара».

Тогда, попросивши отваги
У массы горящей бумаги,
И сжав рукоять утюга,
Он ринулся на врага.

НО ВДРУГ ЗАДРОЖАЛИ РОГА
УЖАСНЫХ ЧУДОВИЩ.
Вода
Холодная, как никогда

Ударила с шумом из них
Читателю прямо под дых.

Читатель упал, удивился
И чувств моментально лишился.

9

Чуть позже, глаза приоткрыв,
Он понял, что все еще жив.

Немного спустя обнаружил
Себя, обнаженного, в луже.

Под крышей родного жилища,
Вернее сказать — пепелища.

Над ним полукругом стояли,
Курили и кольца пускали
Двенадцать здоровых и гарных,
И пьяных немного пожарных.

Увидев, что он (слава Богу!)
Приходит в себя понемногу,

Пожарные плюнули, едкой
Слюной потушив сигаретки,

И, делая все в унисон,
Убрали окурки
В тяжелые куртки
И вышли из комнаты вон.

Читатель остался один —
Несчастный и голый блондин,

Один в закопченных стенах,
Вокруг — только пепел и прах.

Читатель поднялся с трудом
С холодного пола, потом,
Шатаясь, добрел до прихожей,
На сотню прихожих похожей.

И там он, хрипя, как насильник,
Пытался открыть холодильник
С продуктами, после чего
Оставили силы его.

10

Три года лежал он пластом,
Никто и не вспомнил о нем.

Три года в прихожей лежал
И воздухом тихо дышал.

Он многое слышал сквозь сон:
Как хлопает дверью балкон,

Как долго уходят года,
Как вьется его борода.

И если б не женщина, он
Не встал бы уже никогда.

Но тут появилась Она,
Внезапная, словно весна,

Родная, как русская речь,
Простая, как русская печь.

По лестничной клетке
Соседка,
Еврейка
по имени Светка.

Была на ней белая блуза
С эмблемой московского вуза.

В тот день она сделала стрижку,
Успела в «Сбербанк» до обеда,
И там заодно для соседа
Взяла телефонную книжку.

Ее на обратном пути
Решила она занести.

На черную кнопку звонка
Она нажимала, пока
Не кончилась эта строка,

Не слыша ни звука внутри
За черною сталью двери.

Вдруг дверь перед нею сама
Открылась, печально весьма.
Светлана отважной была,
Но внутрь осторожно зашла —
В прихожей была полутьма.

Сидели в углах пауки,
Серьезные, как дураки.

И все было, словно ванилью,
Осыпано белою пылью.

Светлана вокруг огляделась,
И вдруг ей домой захотелось:

Вблизи холодильника «Львов»
Покойник лежал без трусов!

Светлана сбежать захотела
Подальше от мертвого тела,

Вдруг слышит —
Покойник дышит.

И даже храпит.
Не умер, а спит,

Без простынь и без одеяла.

Светлана соседа узнала,

Того, кто для дряни ведро
Украсил цитатой Дидро.

(Три года назад говорили,
В подъезде, что он погорел.
Но вскоре о нем позабыли,
За множеством собственных дел.)

Наверное, выпил вина, —
Подумала сразу она.

Несчастный, худой,
С большой бородой,
Тихонько пыхтя,
Он спал, как дитя,

Как маленький, и потому,
Ей жалко Читателя стало.
Светлана нагнулась к нему,
И в лоб его поцеловала.

И тут же Читатель, как в сказке,
Открыл свои глазки.

11

Читателя Света насилу
В квартиру к себе притащила.

С собою оставила жить
И стала усердно кормить.

Кормила его пахлавой
И рыночной чудо-травой,

Блинами, тушеной картошкой,
А также моченой морошкой.

И днями она и ночами
Кормила его калачами.

12

В тот день, когда это случилось,
И жизнь у героев сложилась,

Волшебница кухни Светлана,
Проснувшись особенно рано,
Читателю сделала торт
С названием «Гоголь и черт»

По старой поваренной книге
Рецептов монаха-растриги.

На торт у Светланы ушло
Муки восемнадцать кило,

Корицы немножко,
Яичек лукошко,

Полмешка
Сах.песка,

Соли
Пять граммов, не более.

И массу
Сливочного
Масла
Рыночного.

Светлана на кухне не мало
Четыре часа колдовала

Герою понравился торт
С названием «Гоголь и чёрт».

А после второго куска
Исчезла из сердца тоска.

Пропали на пятом куске
Ужасные боли в виске.

А после десятого он
Признался, что в Свету влюблен.

И, в честь своего воскресенья,
Ей сделал герой предложенье.

И Света ответила — Да,
Читатель, от счастья тогда,

Обняв дорогую подружку,
Позвал пацаненка Илюшку.

(У Светы был мальчик Илюша —
Ребенок от беглого мужа.
Илюша ходил в третий класс,
С истерикой в месяц пять раз.)

Оставив игру в палача,
Пришел пацаненок ворча.

Спросил тут Читатель парнишку,
Не мог бы тот ему дать
Какую угодно книжку

Почитать.