пьеса

(Пока зрители входят и рассаживаются по своим местам, на сцене с закрытыми глазами стоит лысеющий мужчина в мятой майке и тренировочных штанах. Это Иванов.
Зрители заняли свои места. Неожиданно Иванов открывает глаза).

ИВАНОВ. Здравствуйте, дорогие иностранцы. Знаю, что многие из вас недолюбливают мою родину Россию. Только не напрягайтесь. Может, в этом и нет вашей вины. Просто никто вам как следует, не объяснил, насколько она прекрасна.
Я попробую это сделать на своём примере. Потому что, мне кажется, что я очень похож на Россию. А она очень похожа на меня. Мы с ней, практически, одно лицо. Я – большой, и она – большая….
Кстати, чтобы сразу поставить всё на месте, Россия – это не женщина. Это мужчина с женскими чертами в характере.
Россия – это я. Я – неповоротливый, и она довольно медленно всегда запрягает. Вот, к примеру, меня можно долго обижать. Задевать. Дразнить. Я, возможно, поначалу этого даже не замечу. Но потом, как дам в лоб! Так и Россия. Вот, Германии однажды досталось. И Франции… Про Чечню и Грузию в этом свете говорить не стану. Не знаком, как следует, с ситуацией.
(Пауза).
Правда, не знаком.
Вот тут заговорил я про лоб. Ото лба, то есть, оттуда, где лоб заканчивается, у каждого нормального человека должны расти волосы. У меня не так. Росли. Когда-то. Но со временем сильно поредели. Так и леса в России. Он редеют. Потому что их вырубают. И это, конечно, печально. А ведь леса потому важны для граждан нашей родины, потому что туда можно уйти в партизаны. В случае чего. А такой случай в России может произойти в любой момент.
Пойдём дальше. У России много любви. Полно! На всех хватит. Но даётся она не каждому. А только проверенным людям. А как проверить иностранцев? Сложно. Они же по-русски не разговаривают, что само по себе уже подозрительно. Поэтому чаще всего иностранцам доверия нет. Ну уж а любви я вообще не говорю.
Лично я, как и Россия, люблю редко, но крепко. Вопреки всему. «Наперекор стихиям», как сказал поэт. Может быть, конечно, здесь кто-то в зале расстроится, но любовь России она, исключительно, гетеросексуальная. Примите это как факт.
Россия, как и я, очень хлебосольная. Если гость на пороге – всё на стол! Даже то, что ребёнку на утро оставил. Но если у меня плохое настроение, никакого гостеприимства не жди. Могу и в лоб… Впрочем, про лоб мы уже подробно говорили.
Теперь деликатный, национальный вопрос. У меня фамилия – русская. Отчество – польское. А имя – русское Но назвать себя русским я никак не могу. Отец у меня еврей, а мать наполовину хохлушка. Кто я? Непонятно. Вот Россия вся такая. Мне ещё повезло. А мой брат, например, вообще отца своего грузина в глаза не видел.
Я забыл представится. Конечно, я Иванов. Как же иначе. Но вот имя у меня несколько странное. Альфред. Папа – дурак в честь Нобеля назвал. Кстати, об уважении к родителям. Не знаю, кто как. Я, лично, папу не уважаю. А маму – наоборот. Конечно, я им благодарен за то, что они меня сделали…
Вот мы с вами плавно и безболезненно перешли к теме секса. Как я, а, следовательно, и Россия относится к сексу? Она и я смотрим на секс свысока. Как памятник на голубя. Много от него грязи. С другой стороны, голубь – символ мира. У моих родителей секс был, я так понимаю, всего один раз. Зато перед вами я.
(Вдруг Иванов замолкает. Закрывает глаза. Стоит с закрытыми глазами. Резко открывает глаза).
Сырки бывают глазированные. Это когда творог сладкий покрывают глазурью. А сейчас стали такие делать, что с добавлением сгущённого молока. Но это не вкусные.
(Иванов резко замолкает, закрыв глаза. Стоит. Пауза. Иванов снова открывает глаза).
Я, кстати, как и Россия, не чужд образованию. Оно у меня высшее. Правда, не очень качественное. Но высшее, обо всём понемножку. И всё равно я по специальности не работаю.
Я, как многие русские, иностранными машинами торгую, Нисанами. Вернее, торговал. Но зачем-то у меня в голове информация о том, что Карл Великий в своё время победил саксов. В продаже «Нисанов» это мне ни разу не пригодилось.
Итак, что любит Россия? Славу и почести. Иначе я не стоял бы перед вами и не выпендривался. Не спорю, Италия или, например, Бразилия тоже хотят славы. Но Россия так сильно её всегда хочет, что Господь смотрел со стороны, смотрел, и сказал однажды: а фиг тебе Россия, а не славы! Известность получишь. Да и то, сомнительную: мафия, водка, подобный набор.
И несколько слов о вере в Бога. Верит ли Россия в Бога? Нужно задать этот вопрос самому себе и ответить очень искренне.
(Задумывается. Закрывает глаза. Стоит с закрытыми глазами. Резко открывает глаза).
Верит! Россия верит в Бога! Но с оговорками. Это как, например, студенту нужно сдать экзамен по истории. Он всю ночь не спал. Прочитал толстенный учебник. А утром его ошалевшего спрашивают, «Ну, скажи, знаешь? Только честно». «Знаю», — отвечает студент, — «Но не до конца». Так и Россия. Верю, но не до конца.
Россия – богатая страна. В этом мы с ней схожи. Я тоже богат. Только денег у меня сейчас нет. Наличных нет. Кругом все должны. Кстати, в зале сейчас должники сидят. Я вижу. Не, не надо взгляд отводить. Всех поимённо помню. У России память очень хорошая. Но помнит она почему-то исключительно плохое. Хорошее не помнит. Я вот, например, до сих пор помню, как нас с братом хулиган один в детстве поймал, и заставил делать … Даже не буду говорить, что. Ещё помню, как взяли меня. Это была, конечно, неприятность. Ну чего я там украл? Чего украл? Запчасти, по мелочи, это ж не «Лексус» угнал. И потом, крал ради детей. Зарплату задержали на два месяца. Кормить их надо чем-то. Но это разве докажешь кому-то?!
(Иванов вытирает слезу. Пауза).
Ладно. Не ради детей крал. Соврал вам сейчас. Россия, она, в конце концов, всегда правду скажет. В этом её сила.
А вообще, любит ли Россия сыновей своих? Ну, конечно! Я своих детей крепко люблю. И сына. И дочь. Жизнь за них готов отдать. Но иногда задумаешься о чём-нибудь. Чаще всего, о собственной славе. И забудешь, что у тебя и дети-то есть. Они с тобой поговорить бегут. А ты и не знаешь, о чём с ними говорить-то. Повторяешь, как попугай-попка несколько вопросов: «Как дела? Что делали сегодня? Не ссорились ли?» А что им твои вопросы? Поиграть с ними – не умеешь. Развеселить их – не получается. Приласкать их – стыдно тебе. Посмотрят на тебя любящими глазами, подождут, может, сообразит родитель, скажет что-то важное. Ан нет. Родитель как филин, глазами хлопает, с ноги на ногу переминается. И убегут дети к другим людям, которые нужные слова быстрее, чем ты, простофиля, находят.
Красива ли Россия? Боже мой, да она бесконечно, безумно красива! Дух захватывает не только когда видишь её, но и когда лишь вспоминаешь… Вы на меня не смотрите. Здесь на лицо несоответствие. Красивым меня может назвать только жена, когда я пьяный домой возвращаюсь. Она говорит: «О, явился, красавец!». А Россия – она волшебной красоты. Сколько в ней величия! Представьте себе, золотая осень, ты по полю идёшь, где-нибудь неподалёку от границы с Украиной, и видишь лес, деревья плотной стеной, утро, синеватая дымка по полю стелется, и ты медленно идёшь, чтобы ни в коем случае не спугнуть момент. И у тебя в ушах начинают играть симфонические оркестры, не один, а много оркестров, и все дуют в трубы, и бьют в медные тарелки! И ты понимаешь, что это не просто родной пейзаж перед тобой, а происходит какая-то международная религиозная служба! И замирает сердце, и мурашки огромного размера ползут по спине.
(Вытирает слезу).
Россия плаксива, если кто не заметил. Любит тайком пустить слезу. И не тайком.
Теперь о пьянстве. Пьёт ли Россия?
(Пауза).
Давайте, не будем отвечать на этот вопрос.
До крещения я, как и Россия, был совершенно диким. Никаких правил. Встречался с двумя девушками одновременно. Без угрызений совести. Однажды стою у памятника с букетом. Жду первую девушку, а в это время идёт брат второй девушки. Он, судя по всему, всё понял. Но вида не подал. Армянин, кстати. Или не кстати…
А после крещения начал я медленно изменяться в лучшую сторону. Рано или поздно стал бы вообще идеальным человеком. Но произошёл досадный срыв. И Родина меня не простила. Но не будем о грустном.
Могу сказать, какая основная проблема у меня, а, следовательно, и у России. Я очень обидчивый. И она обидчивая. Обидчивость России вызывает у других стран только смех. Понимая, что над ней смеются, Россия начинает дуться на страны ещё сильнее, и совсем загоняет себя в угол. Только начинает выходить из угла, раз, и снова в углу. Стоит, выпятит нижнюю губу, и ни на кого смотреть не хочет. Обида на века, и нота протеста.
Кстати, о музыке. Россия любит петь. И ей по барабану, слушают её или нет. Вот, например:
(тихо поёт)
Не для меня цветут сады
Не для меня Дон разольётся
И сердце девичье забьётся
С восторгом чувств не для меня…
В этой песне мне один момент не удаётся. Сложный.
(Негромко пропевает ещё раз)
С восторгом чувств не для меня…
Не получается. Так же и Россия. Если и фальшивит, то всегда с душой.
(Далёкий голос: «Да завали ты хлебальник!» Иванов не обращает на голос никакого внимания).
Россия бывает жестокой. Без причины. Просто потому, что настроение плохое. Делает больно своим детям. Такое и со мной бывает. Потом жалею. Готов на коленях перед ними ползать. Но, боюсь, дети запомнят, вырастут, и как отомстят потом России! Ой-ой. Или просто будут к ней равнодушны. Что тоже плохо.
Любимый цвет у России не синий, не белый, и не красный. Любимый цвет у неё – зелёный. Зелёный – это универсальный цвет. Живой и мёртвый одновременно. Цвет листьев и цвет солдатских штанов. Хотел сейчас добавит, «и доллара», по потому подумал, что доллар он не совсем зелёный. Не помню. Давно не видел.
Любимое блюдо России… Это моя любимая часть истории. Я одно время постился. Мясного не ел два года. Религия здесь почти ни при чём. Скорее в целях похудания постился. Похудеть хотел. Не вышло. Хлеб один ел, картошку. Только поправился. И так получилось, что во время Великого Поста вдруг я перешёл на мясную пищу. Сильно ничего не изменилось. Просветление не ушло, потому что его и не было. И поэтому уверенно могу сказать: на данный момент любимое блюдо России – это куриное филе с сыром, или в сухарях. Ещё Россия обычно зелени много ест. Цвет, опять же, нравится. А вот хвалёного хлеба Россия старается есть поменьше. Хватит уже! Наелись хлеба на годы вперёд!
Сейчас, правда, я ограничен в съестном, но рано или поздно всё встанет на свои места. Будут разносолы, и всё будет.
Не верьте злым языкам. Россия по-прежнему много читает. Вот и я читал, дома ещё, книгу одного англичанина.
(Гордо)
По-английски. Книжка про Россию. Так он, подлец, помимо того, что анекдоты все старые, русские за свои выдаёт. Так он ещё в одном месте пять страниц гоголевского «Вия» взял и в свою книжку беззастенчиво вставил. А книжка богатая. Красочно оформлена. На обложке реклама из Гардиан: «За файнест бук оф зе ворлд». Конечно, она «файнест»! С нашим Гоголем-то!
Думаете, я не понимаю, что я, как и Россия, хочу понравится Западу? Понимаю. Но при нынешнем раскладе проще понравится роботу. Сколько можно, ей Богу, пугать изоляцией? На меня посмотрите, я ж не мальчик маленький, которого можно брать за руку и уводить от остальных детей в пустую комнату. Я от этого только злее становлюсь. Разве не понятно?
Теперь две важнейшие для России темы: спорт и зависть. О чём рассказать сначала? Кто голосует за спорт? Хорошо. А кто за зависть? Окей, как говорят на Руси. О спорте. Россия, как и я, очень спортивная. Но не гибкая. Йога не для меня. Вот турник – это для меня. Прыг на него, и Россия наращивает мускулы, мышечную массу. В ущерб гибкости, к сожалению.
Теперь о зависти. Здесь тренировки, как и в спорте, очень важны. Тренироваться, каждый день тренироваться, не показывать объекту зависти, что ты завидуешь. Франция это умеет. Россия – нет. Кисло улыбается, отмалчивается. А потом что-нибудь брякнет, и всему миру понятно: Россия завистью исходит. Это я к тому, что надо чаще держать язык за зубами. А то можно и получить по хребту. Уральскому. Ха-ха. Это шутка сейчас была.
Я, Россия, живу в состоянии аврала. Читал, что это как-то связано с посевной. Возможно. Только что-то я не уверен, что посевная была круглый год. Постоянная спешка. Даже здесь все куда-то торопятся. А куда, спрашивается? Чего спешить? Нет, быстрее, быстрее! Абсурд! Я ж не Китай, чтобы торопиться!
Россия застенчивая. Я, порой, до самого кончика носа краснею. Когда, например, нужно извиниться, за то, что сорвался, плохо кому-нибудь сделал. Вот поэтому Россия вообще почти не извиняется. У Германии надо подучиться. Она извиняется грамотно. Жаль, нет Германии в зале.
И, кстати, жаль, что Америки нет. Я бы с ней померялся силами. Она, кстати, тоже гибкостью не отличается. Такое ощущение, что в одну «качалку» ходим.
А как тоскует Россия, как грустит! До какой глубины, до какого дна доходит в своём отчаянии! И свет не мил, и люди нехороши! И друзья врагами становятся, и цветы сорняками кажутся. То, что Россия тоску заливает водкой – это старый, давно уже не актуальный миф. Россия свою тоску заедает. Как делают это во всём цивилизованном мире. И до нас докатился прогресс. Бывает, на нервной почве обожрусь так, что чувствую себя круглым, как земной шар. И Россия себя всем миром ощущает, на нервной почве.
Вопрос гигиены. Сложный вопрос. Грязно в России. И становится всё грязнее. Банку из под пива выкинуть некуда, потому что всё вокруг в этих банках. Места чистого почти не осталось. Я, лично, не то, чтобы чистоту не люблю. Люблю. Но в душ собираюсь, как в военкомат. Мне на поход в душ надо решиться. Потому что Россия до душа, и после душа – это две разные России.
Хочу за себя и за державу признаться в том, что все, думаю, и так прекрасно знают. Я всегда строю из себя хорошего мальчика. И Россия тоже самое. Но это вам, товарищи, на руку. Если бы Россия себя в руках не держала, вам бы всех конец пришёл. Здесь другая проблема, ты строишь-строишь из себя отличника, и лживая маска намертво прирастает к твоему лицу. Это уже случилось, к сожалению. Маска приличного человека приросла к широкому лицу России. Сорвать маску можно будет, боюсь, только с кровью. Хорошо сказал! Нет, ну хорошо сказал! Россия, если трезвая, может очень красиво выражаться.
Ещё одно откровение. Я и Россия, мы любим созидать. Творить, делать что-то своими руками. Ленимся, но создаём. До определённого момента…
(Вдруг где-то далеко раздаётся крик «Ты достал уже!», и дальше звук упавшего тапочка. Иванов на сцене закрывает глаза. Пауза. Иванов стоит с закрытыми глазами. Когда пауза становится невыносимой, Иванов резко открывает глаза).
О чём это я? Ах, да. Всё уничтожаю, что создал. Такая страсть к разрушению накрывает. Просто с головой. И ломаешь, крушишь всё со сладкой дрожью и удовольствием. Это даже лучше секса бывает, поверьте мне. Потом встаёшь, вот так, вот широко расставив ноги, на пепелище. Видишь, сам, собственноручно сровнял всё с землёй. Вот тут сразу грустно становится, горько, жалеть начинаешь… по большей части себя жалеешь, конечно. И потом, кряхтя, проклиная, матерясь, принимаешься строить всё заново, с нуля. Знакомо? Если не знакомо, я вам даже завидую.
Вот ещё один очень обидный для России момент. Вы все страны нажимаете, мол, плохая, воинственная, зла много сделала. И даже не извинилась. За Катынь, за Голодомор, за… Ну, в общем, там много чего… Так много, к сожалению, что вы, наверное, правы. Хорошо. Вот сейчас будет торжественный, и, поверьте, не простой для меня момент. Я извинюсь. Не то, чтобы вы меня уговорили, но я извинюсь. Простите. Поляки, евреи, немцы, американцы, эстонцы, все не перечислишь. Люди добрые, простите. Простите меня иностранцы.
(Иванов встаёт на колени, на глазах у него появляются слёзы).
Простите за всё. Честно, за всё. За всё!
(Иванов вытирает слёзы и встаёт на ноги. Набычившись смотрит на зрителя).
Ну и вы тогда уж извинитесь. Извинитесь перед Россией! Как зло вы клеветали, как ругались, какие подлости делали! Забыли? Напомнить? Шельмовали как! Репортажи клепали лживые! Русских в фильмах звероподобными идиотами выставляли! Разворовывали вместе с гражданами, грели рук на беде российской! Что? Не было этого?! Было! Поэтому и молчите! Сказать-то нечего! И даже есть среди вас такие, которые хотели смерти России! Вижу, не ожидали, что я скажу это вслух. А вот так вот! Сказал! И вот, что я вам ещё скажу, пусть. Я смерти не боюсь. Смерть она всех ждёт, и Монголию, и Швейцарию, и Парагвай. Да только стыдно это, на встречах «смайлы» вот такие вот показывать, а за спиной острый ножик держать. И соседей ещё против меня подговаривать! Разве не совестно?
А вот у России совесть есть. Есть совесть и стыдно ей бывает так, как никакой стране на свете! Только она его не показывает. Она начинает войну. От стыда. Вернее, чтобы никто стыда не заметил. Такой вот парадокс.
(Пауза).
Я сейчас немножко сорвался. Прошу простить. С каждом страной может случиться.
(Лучезарно улыбается).
Мне ещё вот что пришло в голову, иностранцы, когда показывают, как русские пьют, всегда говорят, «На здоровье». Так вот, это в корне не правильно! У нас в России говорят…
ГОЛОС СОКАМЕРНИКА (шёпотом). Мужик! Мужик!
ИВАНОВ (сонным голосом). Мужики в поле пашут. Чего тебе?
ГОЛОС СОКАМЕРНИКА. Ты опять во сне разговаривал.
ИВАНОВ. Да ну.
ГОЛОС СОКАМЕРНИКА Ага. Ещё долго так. Даже пел.
ИВАНОВ. Правда что ли?
ГОЛОС СОКАМЕРНИКА. Ага.
ИВАНОВ. И чего?
ГОЛОС СОКАМЕРНИКА. Ребятам не нравится.
ИВАНОВ. И чего мне теперь, не спать?
ГОЛОС ВТОРОГО СОКАМЕРНИКА. Завали хавальник, тебе сказали!
(Неприятный звук – ключом бьют по двери. Звук отпираемого замка, открывается дверь).
ГОЛОС ОХРАННИКА. Заключённый Иванов, подъём!
ИВАНОВ. Старшой, чего надо?
ГОЛОС ОХРАННИКА. Иванов на выход.
ИВАНОВ. А чего там? Ночь на дворе! Куда?
ГОЛОС ОХРАННИКА. На выход я сказал.
ИВАНОВ. Не, я в карцер не пойду. Да не мой был мобильный. Подбросили мне его. Правда!
(На заднем плане ржание зеков)
ГОЛОС ОХРАННИКА. На выход! Ты чего, не понял?!
ИВАНОВ. Ладно, иду, иду.

(Иванов уходит, заложив руки за спину).

ЗАНАВЕС