Сценарист и режиссёр представляли собой комическую пару. Сценарист был маленький и толстый. Режиссёр – высокий и худой. Сценарист суетился и много говорил. Режиссёр через длинные паузы давал указания. Снимали минутный телевизионный ролик для пожарной охраны. Дело шло к новогоднему празднику.

«Надо напомнить людям, что обращаться с огнём следует осторожно», — так сказала куратор из пожарной охраны по фамилии Борисихина. Она контролировала съёмки. Стояла в стороне, нервничала, не выпускала из рук шубу из искусственного меха. В кармане шубы лежало два конверта. Один после окончания работы следовало вручить режиссёру, другой — сценаристу.

На площадке экономили средства. Режиссёр выполнял функции оператора. Снимали эпизод, в котором горящая свечка на ёлке, покосившись, должна упасть на вату, изображающую снег.

Камеру придвинули к двухметровому дереву. Режиссёр сказал:

— Мотор.

Сценарист поджёг свечу. Затем качнул ветку, и свеча упала на кусок ваты веткой ниже.

— Супер. – сказал режиссёр, не отрываясь от камеры.

— Получилось? – спросила Борисихина, стоявшая в нескольких метрах от ёлки.

— Ага, — ответил сценарист. – Я вам говорю, мы шедевр снимаем. Люди будут от стыда плакать. Пойдут и выбросят на фиг все зажигалки и спички после первого же эфира.

— Смотрите, — сказала Борисихина негромко.

— Что? – не понял сценарист.

— Ёлка горит.

Так оно и было. Елка загорелась от свечи. Сначала огня совсем не было видно. Потом, каким-то образом, он появился сразу на нескольких ветвях. Зелёная хвоя вспыхнула, и стала на глазах пропадать, съедаемая пламенем.

Сценарист, режиссёр и Борисихина какое-то время зачаровано смотрели на разгорающийся огонь. Потом Борисихина громко взвизгнула:

— Пожар!

И началась паника. Шуба из искусственного меха из рук куратора пожарной охраны полетела прямо на ёлку. Но дела это не поправило. Скользнув по ветвям, шуба упала, и вокруг неё на паркет посыпались огненные искры. А сама ёлка, качнулась, будто бы вдохнула воздуха, и занялась ещё сильнее.

Режиссёр оттаскивал камеру в сторону. Борисихина и сценарист бегали вокруг полыхающего дерева. Режиссер, установив камеру на расстоянии, пригнув голову, побежал на ёлку с вытянутыми руками, с силой толкнул её, и повалил на пол.

— Паркет! Сейчас загорится паркет! – закричала Борисихина не своим голосом…

Бегали, затаптывали искры, стучали каблуками, перемазались чёрным пеплом и устали…

Шуба куратора из пожарной охраны была испорчена, но конверты с деньгами остались целыми. Только Борисихина их раньше времени не отдала. Сказала, только в обмен на ролик. Сценаристу и режиссёру предстояло смонтировать социальную рекламу из того, что они успели снять до падения ёлки. Задача казалась мало выполнимой.

Все основные кадры камера сделала во время тушения ёлки. Режиссёр не нажал на стоп, и вся суматоха попала на плёнку. Мутные, в расфокусе фигуры в панике носились по перекособоченному кадру, то и дело, выпадая из поля зрения. Голос Борисихиной перекрывал все остальные звуки. Грохнулась ёлка. Посыпались искры. Борисихина запричитала ещё громче.

Сценарист и режиссёр с мрачными лицами просматривали запись. Сценарист выключил в монтажной свет, чтобы лучше было видно. Режиссёр откинулся в кресле:

— Мотай, не мотай, ничего другого не появится.

Тем не менее, завели сначала. Первые кадры – крупно свеча, потом пожар, потом кутерьма вокруг горящей ёлки, и в финале Борисихина из огнетушителя обливает дерево, себя и всё вокруг.

— Стоп, — сказал неожиданно сценарист.

— Что?

— Останови, я сказал.

Режиссёр подчинился.

— Тебе ничего такого в голову не приходит?

— Ты о чём? – не понял режиссёр.

— Внимательно посмотри.

Режиссёр вгляделся в стоп-кадр. Две смазанные мужские фигуры с растопыренными руками и одна женская фигура с разинутым ртом и огнетушителем в руках.

— Я знаю что делать, – сказал сценарист и хитро улыбнулся.

Борисихина заставила их ждать возле своего кабинета. Пока сидели, сценарист заметил на вешалке новую шубу:

— Благодаря нам она, наконец, купила себе что-то приличное.

— Спасибо она тебе за это не скажет. — У режиссёра не было настроения шутить.

В кабинете Борисихина вела себя холодно, присесть не предложила.

— Ну что, сделали что-нибудь? – спросила она безразличным тоном, разглядывая бумаги у себя на столе.

— Сделали, – бодро отрапортовал сценарист. – И нам кажется, всё получилось. Хотите посмотреть.

— Ну, – это означало, взгляну для очистки совести.

Сценарист поставил кассету. Борисихина подняла глаза на экран.

Сначала в телевизоре замелькали цветные полосы. Затем возникло чёрное поле, и зазвучала тревожная музыка. На чёрном проявилась крупная белая надпись:

«БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ С ОГНЁМ. ИНАЧЕ ДЕЛО ЗАКОНЧИТСЯ ВОТ ЭТИМ:

И далее последовал тот самый случайно снятый бардак с крушением и тушением ёлки. После того, как всё было обильно залито пеной из огнетушителя, на чёрное поле снова возникла надпись: «СОБЛЮДАЙТЕ ПРАВИЛА ПРОТИВОПОЖАРНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ!»

Ролик закончился. По экрану пошла рябь.

— Ну как? – спросил сценарист.

Борисихина выдержала паузу.

— А ещё раз покажите.

Её желание было выполнено.

— Это что же, я у вас получаюсь в главной роли? – спросила Борисихина строго.

— Да, — согласился сценарист, и аккуратно добавил, — Но вы же, так сказать, реально, по-настоящему спасли ситуацию….

— Никогда не стоит падать духом! – заявил сценарист, когда они вышли от Борисихиной с конвертами в руках.

— Ты сам-то в эту мысль веришь?

— Верю. Особенно после зарплаты.

Пока он торчали в кабинете, на улице стало темно и сильно похолодало. Режиссёр вытащил из кармана шерстяную шапку.

— Ты где Новый Год справляешь? – спросил он сценариста.

— У тебя.

— Спасибо, что предупредил, — режиссёр натянул шапку на уши. — Кстати, ёлки у меня не будет.

— И это, я считаю, правильно.